Снятие корпоративной вуали – Доктрина снятия корпоративной вуали в российском праве — Выпускные квалификационные работы студентов НИУ ВШЭ — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Доктрина “снятия Корпоративной вуали” в Российском праве

В последнее время в свете обсуждения изменений в ГК РФ все чаще обсуждается институт «снятия корпоративной вуали». Предлагаю более подробно рассмотреть данную тему.

В соответствие со ст. 48 ГК РФ основным признаком юридического лица является обособленное имущество, которым оно отвечает по своим обязательствам; таким образом, в основу российской правовой системы заложен принцип, что имущество и обязательство юридического лица полностью автономны от учредителей/ собственников компании.

Такое положение дел, как правило, – только на руку недобросовестным должникам для защиты от кредиторов.

Доктрина «снятия корпоративной вуали» или, как ее еще называют, «прокалывания корпоративного покрова» позволяет возлагать ответственность по обязательствам корпорации на ее акционеров, в том числе обращать взыскание по долгам юридического лица на активы физических лиц – бенефициаров, а также связанных с основным должником компаний, не позволяя тому «скрываться» за ограниченной ответственностью владельцев юридического лица.   

Названная доктрина имеет место быть во многих развитых странах (например,  Великобритания, Франция), но наиболее последовательное и четкое применение получила в прецедентном праве США. Суды США в тех случаях, когда истец (заинтересованное в снятии корпоративной вуали лицо) может доказать элементы, необходимые для применения этой доктрины, например, тот факт, что все решения в жизни компании принимаются именно определенным лицом, невыплата дивидендов, нераспределение прибыли компании, факт смешения личности владельца и компании: использование совместных счетов, помещений, транспорта и иного имущества и т.п., с готовностью привлекают к ответственности не только компанию – должника, но и бенефициара или связанные с компанией лица.

Стоит отдельно оговорить, что одним из факторов применения концепции снятия корпоративной вуали в странах Европы является тот факт, что прокалывание покрова может применяться не во всех случаях, когда, по мнению истца это необходимо, а только в случае мошеннических действий, недобросовестных попыток уклониться от исполнения принятых на себя обязательств, нарушении справедливости, а также для защиты общественных  и государственных интересов. В интересах частных лиц европейские суды намного более сдержаны.

Российским законодательством также были восприняты некоторые механизмы, которые условно можно отнести к процедуре снятия корпоративной вуали.  Речь идет о положениях гражданского законодательства, которые содержат положения об ответственности участников/ акционеров при банкротстве юридического лица.  Другое дело, что практика применения данных норм в силу различных (в том числе неправовых) причин в большинстве случаев неплодотворна.

При этом и отрицать тот факт, что в России реально практикуется институт снятия корпоративной вуали, бессмысленно. Снятие корпоративных покровов активно применяется в налоговых делах, начиная с нашумевшего «дела ЮКОСа». А для выявления и доказывания связей фирм-однодневок с головной компанией, к которой предъявлены требования, российские налоговики успешно использовали систему тестов, разработанную и применяемую в США. Во многих случаях, например, инспекция выясняла, что учредителями или руководителями фирм-однодневок выступали менеджеры головной компании, у компаний были общие офисы, телефоны и пр., печати фирм-однодневок хранились в головной компании. Бизнес практика следует по тому же пути: банки при выдаче кредитов юридическим лицам, не веря в абстрактную гарантию прав кредиторов, которая заложена в идею уставного капитала, истребуют у компаний информацию о  реальных собственниках, для заключения с ними договоров поручительства.

Согласно «Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации», которая была одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009, для повышения эффективности мер гражданско-правовой ответственности предложена, в том числе, возможность «снятия корпоративных покровов».

Это намерение получило весьма отчетливое отражение проекте изменений ГК, принятом Государственной думой ФС РФ в первом чтении 27 апреля 2012 года, содержащем специальные статьи, посвященные детальным критериям аффилированности и установлению ответственности лиц, контролирующих юридическое лицо.  Кроме того, согласно названному проекту изменений в ГК суд получал право на основании обстоятельств дела устанавливать фактическую аффилированность между лицами при отсутствии формальных оснований.

Однако уже в сентябре 2012 г. Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству обнародовал подготовленный к рассмотрению во втором чтении законопроект о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ. По сравнению с законопроектом, принятым весной того же года в первом чтении, в документ были внесены значительные изменения касаемо рассматриваемых вопросов. В частности, из проекта была исключена норма, определяющая признаки аффилированности; из законопроекта были исключены нормы, усиливающие ответственность контролирующих лиц; из законопроекта были исключены положения, запрещающие голосование так называемыми “квази-казначейскими” акциями (ситуации, когда акции приобретаются на средства юридического лица, но собственником акций становится не сам эмитент, а дочерние компании).

Названные поправки в проекте изменений в ГК смещают баланс в сторону защиты интересов контролирующих акционеров. Официальных комментариев о причинах исключения подобных положений из проекта не заявлялось.

Но учитывая, что общая концепция о порядке и этапах внесения изменений в ГК претерпела изменения, сегодня нельзя в точности спрогнозировать, как гражданским законодательством по итогам внесения в него масштабных изменений будут урегулированы рассматриваемые вопросы. При этом нельзя исключить, что механизм “снятия корпоративной вуали” будет развиваться и в отсутствие законодательного регулирования.

Стоит оговориться, что уже сейчас судебная практика идет по пути официального закрепления доктрины корпоративной вуали.  

Одним из последних, широко обсуждаемых  прецедентов, свидетельствующих об этом, является решение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по спору между ООО «Олимпия» и Parex Banka, Citadele Banka. В указанном решении ВАС РФ выражает позицию, поддерживающую правоприменительную практику снятия корпоративной вуали, определив, что наличие представительства имеет место в том случае, если юридическое лицо не имеет собственного юридически оформленного подразделения на территории иностранного государства, но, тем не менее, ведет деятельность на данной территории через независимую компанию со сходным наименованием, которая заключает сделки от своего имени и фактически выступает в качестве подразделения этого юридического лица.  Именно так были квалифицированы действия Parex Banka и Citadele Banka, имевших офисы компаний со сходными наименованиями в г. Москве и г. Санкт-Петербурге.

Высший Арбитражный Суд в названном решении указал на то, что:

а) банк ведет деятельность на территории РФ в обход законодательства о банковском контроле;

б) клиенты банка, заключавшие договоры с такими «представительствами», а также иные лица, совершавшие сделки в аналогичных условиях, в случае возникновения спора вправе обратиться в суд на территории России, а не на территории государства, в котором находится головная организация ответчика. При этом, несмотря на отсутствие у ответчика официального представительства в России, такой иск будет рассмотрен российским судом.

При этом отметим, что Председатель ВАС РФ А. Иванов неоднократно публично высказывался о необходимости применения в РФ института снятия корпоративной вуали.

Полагает, что,  не смотря на то, что механизмы доктрины снятия корпоративной вуали  пока еще чужды российскому правопорядку, и для их эффективного применения необходимо их глубокое осмысление российским правоприменителем, тенденция активного использования данного института англосаксонской правовой семьи сохранится.  Вместе с тем, представляется, что для полноценного внедрения данной практики, необходимо понимание политико-правовых последствий ее бурного развития, поскольку иностранный опыт показывает, что снятие покрова должно носить исключительный характер. Необходимо исходить из того, что институт снятия корпоративной вуали должен применяться не для разрушения ограниченной ответственности собственников компаний, а для недопустимости безграничной безответственности за действия, осуществляемые юридическим лицом.

Автор статьи:

Жучкова Олеся- юрисконсульт Alta-via

alta-via.ru

Шиткина Снятие корпоративнои__ вуали

Статья: “Снятие корпоративной вуали” в российском праве: правовое регулирование и практика применения(Шиткина И.)(“Хоз…

Документ предоставлен КонсультантПлюсДата сохранения: 20.11.2014

“СНЯТИЕ КОРПОРАТИВНОЙ ВУАЛИ” В РОССИЙСКОМ ПРАВЕ:

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ И ПРАКТИКА ПРИМЕНЕНИЯ <*>

И. ШИТКИНА

——————————–

<*> Статья подготовлена с использованием СПС “КонсультантПлюс”.

Шиткина И., доктор юридических наук, профессор кафедры предпринимательского права МГУ имени М.В. Ломоносова, управляющий партнер компании “Шиткина и партнеры”.

В статье рассматриваются цели, основания, порядок “снятия корпоративной вуали” в российском праве, анализируется применение данного механизма при привлечении к ответственности основных обществ по обязательствам дочерних; иных контролирующих лиц, в том числе так называемых “теневых директоров” – лиц, не являющихся членами органов управления, но определяющих действия юридического лица; в процессуальных целях – для выявления реального участника правоотношения. В сравнительном аспекте исследуется аналогичный “снятию корпоративной вуали” механизм, применяемый в публично-правовых отношениях – в антимонопольном, налоговом праве.

Ключевые слова: “снятие корпоративной вуали”, ответственность, основное общество, дочернее общество, контролирующие лица, “теневые директора”, фактический контроль, основания дочерности.

This article introduces goals of, grounds for, and procedure of “piercing the corporate veil” in the russian law. The author analyses application of the “piercing the corporate veil” mechanism in holding parent companies liable for any obligations of their subsidiaries, able other controlling persons, including so-called “shadow directors” which are the persons not being members of corporate bodies but defining actions of an entity, and for procedural purposes in order to identify the real participant in legal relations. This mechanism has been compared to a mechanism similiar to “piercing the corporate veil” and applied in public relations – competition law and tax law.

Key words: “piercing of corporate veil”, responsibility, parent company, subsidiary, controlling persons, “shadow directors”, working control, grounds for subsidiary status.

Разграничение ответственности юридического лица по обязательствам этого лица и ответственности других лиц, в том числе его участников, – общее правило регулирования гражданско-правовых отношений. Игнорирование “границ юридического лица” – это отклонение от нормы: случаи “прохождения” через эту границу исключительны в большинстве правовых систем. Однако в современном имущественном обороте между хозяйствующими субъектами в процессе осуществления предпринимательской деятельности довольно часто возникают отношения экономической зависимости, когда воля зависимого лица формально сохраняется, то есть отношения складываются между de jure самостоятельными субъектами, но процесс формирования воли зависимого лица изменяется, находясь под контролем преобладающего лица. Отсюда вытекает основная цель правового регулирования экономической зависимости – отслеживание возникновения отношений неравенства и возможное устранение его последствий для защиты интересов экономически подчиненных субъектов, их кредиторов, а также государственных интересов.

М. Кулагин отмечал, что юридическое лицо – самостоятельный субъект права – больше не является в огромном числе случаев экономически самостоятельным субъектом <1>.

——————————–

<1> Кулагин М.И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо // Избранные труды по акционерному и торговому праву. 2-е изд. М.: Статут, 2004. С. 30.

Формальное наличие признаков юридического лица у фактически подконтрольной компании не свидетельствует о ее автономии и независимости и не должно влечь применение общих правил об ограничении имущественной ответственности ее контролирующего участника.

Сегодня в России проблема “снятия корпоративной вуали” – одна из самых дискутируемых тем в профессиональном сообществе и в деловых кругах, в том числе в связи с идеей реформирования гражданского законодательства. В процессе обсуждения концептуальных основ и уже после принятия Государственной Думой ФС РФ в первом чтении проекта Федерального закона N 47538-6 “О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации” (далее – проект изменений ГК РФ) <2> разгорелись жаркие дискуссии, в частности, по поводу предлагаемых изменений об усилении ответственности контролирующих лиц по обязательствам подконтрольных, а также в связи с включением в Кодекс и значительным расширением понятия “аффилированные лица” (ст. 53.2), в том числе с возможностью признания лиц аффилированными в судебном порядке, что также имеет прямое отношение к “снятию корпоративной вуали”. Ясно, что предприниматели, прежде всего крупный бизнес, чаще всего структурированный в холдинговую форму, были недовольны предполагаемыми новеллами. Через общественные организации и непосредственно от имени своих компаний собственники и менеджеры российских корпораций направили возражения по этому поводу в Государственную Думу ФС РФ. И ко второму чтению из проекта изменений ГК РФ в числе прочих были исключены статьи, касающиеся аффилированности и ответственности контролирующих лиц в том виде, как было в проекте изменений, принятом в первом чтении.

——————————–

<2> Постановление Государственной Думы от 27 апреля 2012 года N 314-6 ГД // http://www.duma.gov.ru/systems/law.

С моей точки зрения, при многочисленных недостатках текста законопроекта идея определения контролирующих лиц, независимо от их организационно-правовой формы, для целей унификации ответственности контролирующих лиц по обязательствам подконтрольных в целом была конструктивна и заслуживала поддержки <3>.

——————————–

<3> Подробно об этом: Шиткина И. Вопросы корпоративного права в проекте Федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс РФ // Хозяйство и право. 2012. N 6. С. 3.

Доктрина “снятия корпоративной вуали” или “прокалывания корпоративной вуали” (“lifting the veil”, “piercing the veil of incorporation”) пришла к нам из зарубежных правопорядков, где она реально получила более широкое развитие <4>.

——————————–

<4> См., например: Федчук В.Д. De facto зависимость de jure независимых юридических лиц. Проникновение за корпоративный занавес в праве ведущих зарубежных стран. М.: Волтерс Клувер, 2008. Об использовании доктрины “снятия корпоративных покровов”, в частности, в правоприменительной практике США см.: Ломакин Д.В. Концепция снятия корпоративного покрова: реализация ее основных положений в действующем законодательстве и проекте изменений Гражданского кодекса РФ // Вестник ВАС РФ. 2012. N 9.

В зарубежном законодательстве и судебной практике исторически сложились две основные концепции возложения ответственности на головную организацию, формирующую волю подконтрольных юридических лиц:

– более характерная для общего права и состоящая в том, что для привлечения к ответственности доминирующего участника группы важен факт злоупотребления правами с его стороны <5>;

——————————–

<5> При этом, как показывает анализ, проведенный американским профессором Томпсоном в 1991 году, примерно из 1600 судебных решений суды снимают “корпоративные покровы” более чем в 40 процентах случаев. Thompson. Piercing the Corporate Veil: An Empirical Study, 76 Cornell L. Rev. 1036 (1991).

– присущая континентальной системе права, предполагающая возложение ответственности на материнскую компанию при условии выявления причинно-следственных связей между ее действиями и возникшими у дочернего общества убытками.

В немецком праве применительно к ответственности властвующего участника в договоре подчинения применяется презумпция априорной ответственности головной компании по обязательствам дочерних.

В российском правопорядке доктрина “снятия корпоративной вуали” находит отражение в нескольких институтах.

1. При привлечении к ответственности основных обществ по обязательствам дочерних.

2. При привлечении к ответственности иных контролирующих лиц <6>, в том числе так называемых “теневых директоров” <7> – лиц, не являющихся членами органов управления, но определяющих действия юридического лица.

——————————–

<6> Здесь необходимо сделать два методологических замечания. 1. Основное хозяйственное общество, исходя из доктринальных позиций, я, бесспорно, отношу к контролирующим лицам, однако в статье я выделяю ответственность контролирующих лиц в отдельный подраздел, поскольку действующее российское законодательство в настоящее время предусматривает ответственность контролирующих лиц только в узком смысле – применительно к ответственности в процессе банкротства. 2. “Снятие корпоративной вуали” с контролирующих лиц может быть осуществлено, если эти лица являются юридическими, поскольку понятно, что “корпоративная вуаль” у физических лиц отсутствует.

<7> Перевод устоявшегося понятия “shadow directors”.

3. В процессуальных целях, когда одно лицо, реально вовлеченное в определенные правоотношения, может быть привлечено к ответственности за другое, формально не являющееся субъектом правоотношения.

4. В публично-правовых отношениях – в антимонопольном, налоговом праве применяется механизм, аналогичный “снятию покровов” в корпоративном праве.

Рассмотрим указанные случаи более подробно, последовательно анализируя действующее законодательство, сложившуюся судебную практику и наметившиеся тенденции развития законодательства и правоприменительной практики.

Наибольшее распространение доктрина “снятия корпоративной вуали” нашла в признании на определенных условиях возможности возложения имущественной ответственности по сделкам дочерних обществ не только на них самих, но и на основные общества, реально определяющие их волю. Закон как бы пренебрегает в этом случае оболочкой юридического лица, призванной не допустить кредиторов к имуществу его участников (акционеров).

Общий принцип гражданско-правовой ответственности юридических лиц, установленный ст. 56 ГК РФ, состоит в том, что учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по обязательствам этого юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных ГК РФ либо учредительными документами. Статьи 87, 96 ГК РФ, ст. 3 Федерального закона от 26 декабря 1995 года N 208-ФЗ “Об акционерных обществах” (далее – Закон об АО) и ст. 3 Федерального закона от 8 февраля 1998 года N 14-ФЗ “Об обществах с ограниченной ответственностью” (далее – Закон об ООО) не устанавливают ответственности акционеров (участников) хозяйственных обществ по обязательствам этих обществ, определяя, что акционеры акционерного общества и участники общества с ограниченной ответственностью не отвечают по обязательствам общества и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им акций или внесенных ими вкладов. Исключением из общих правил ответственности акционеров (участников) общества по его обязательствам является наличие отношений экономической зависимости между основным и дочерними хозяйственными обществами.

Эти исключения вводятся для защиты интересов дочернего общества, его кредиторов. Замечу, что законодательство, конечно, не способно устранить возможность возникновения конфликта интересов различных субъектов корпоративных отношений, а вот обеспечить механизм защиты прав и законных интересов – задача правовых норм.

Как указал Конституционный Суд РФ в Определении от 15 ноября 2007 года N 846-О-О, применительно к акционерным обществам положения п. 3 ст. 6 Закона об АО, регулирующие такие отношения между основным и дочерним обществами, которые позволяют основному обществу влиять на деятельность дочернего общества при определенных обстоятельствах, направлены на защиту дочернего общества от произвольных указаний основного общества.

В Определении Конституционного Суда РФ от 2 февраля 2006 года N 17-О со ссылкой на Определение КС РФ от 6 декабря 2001 года N 255-О относительно предполагаемого нарушения принципа равенства хозяйствующих субъектов указано, что субъекты предпринимательской деятельности равны перед законом, государство не вправе вводить неоправданные льготы или преференции либо неравный правовой режим функционирования в одинаковых отношениях и ситуациях, однако положение ч. 1 ст. 19 Конституции РФ “все равны перед законом и судом” означает, что при равных условиях субъекты права должны находиться в равном положении; если же условия не являются равными, федеральный законодатель вправе установить для них различный правовой статус.

Такое толкование, данное Конституционным Судом РФ, свидетельствует, что положения п. 2 ст. 105 ГК РФ и, соответственно, п. 3 ст. 6 Закона об АО и п. 3 ст. 6 Закона об ООО, устанавливающие особенности ответственности основного общества по обязательствам дочернего, не противоречат Конституции РФ.

Исходя из правовой позиции, высказанной КС РФ, можно также сделать вывод, что для основного и дочерних обществ допустимы законодательно установленные различия в правовом статусе, хотя эти хозяйственные общества существуют в одной организационно-правовой форме (акционерного общества или общества с ограниченной ответственностью).

ГК РФ (п. 2 ст. 105) и законы о хозяйственных обществах (п. 3 ст. 6 Закона об АО и п. 3 ст. 6 Закона об ООО) устанавливают два случая ответственности основного общества (товарищества) по обязательствам дочернего:

– солидарная ответственность наступает по сделкам, заключенным дочерним обществом во исполнение обязательных указаний основного, если это основное общество имеет право давать обязательные указания дочернему;

– субсидиарная ответственность по долгам дочернего общества применяется, если по вине основного общества наступило банкротство дочернего.

Анализ законодательства и судебной практики позволяет сделать следующие выводы о характере, порядке и основаниях привлечения к ответственности основного общества по сделкам дочернего в текущей хозяйственной деятельности.

1. Это внедоговорная ответственность – между кредитором дочернего общества и основным обществом отсутствуют договорные обязательства.

2. Право требовать возмещения имеет именно кредитор дочернего общества, но не само дочернее общество <8>.

——————————–

<8> Законодательно предусмотрен реальный механизм защиты кредиторов дочернего общества с предоставлением права на иск именно им, а не самому дочернему обществу. Ведь дочернее общество, будучи подконтрольным, в том числе в вопросе назначения единоличного исполнительного органа, вряд ли пойдет против основного общества и станет предъявлять ему требования.

3. Принцип солидарной ответственности предоставляет кредитору право предъявить требование по своему выбору основному или дочернему обществу в части или в полном объеме неисполненного обязательства (ст. 323 ГК РФ).

4. Как установлено в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 года N 6/8 “О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации” (далее – Постановление N 6/8), основное и дочерние хозяйственные общества привлекаются по таким делам в качестве соответчиков в порядке, установленном процессуальным законодательством.

5. В судебном заседании должно быть доказано наличие отношений дочерности. При концентрации в руках одного участника (акционера) доли в уставном капитале 50 и более процентов российские суды, как правило, констатируют факт дочерности. Если доля участия в уставном капитале ниже указанной, то дочерность определяется по совокупности обстоятельств – как возможность определять решения.

Так, ФАС Уральского округа указал, что при первоначальном рассмотрении арбитражный суд не дал оценки доказательствам, представленным в подтверждение того, что ответчик помимо влияния по признакам участия в уставном капитале – 22 процента, имел возможность иным образом определять действия ООО “Литейно-механический завод” и контролировать их. К числу обстоятельств, свидетельствующих об установлении дочерности, суд кассационной инстанции отнес: наличие в уставном капитале 26 процентов доли у лица, являющегося единоличным исполнительным органом основного общества, назначение директора приказом по основному обществу, определение компетенции директора решениями общего собрания учредителей и советом директоров основного общества, определение его вознаграждения советом директоров основного общества, а также тот факт, что директор осуществлял управление обществом на основе утвержденных основным обществом планов. Совокупность этих обстоятельств, а также наличие в деле большого количества приказов и распоряжений основного общества, регулирующих хозяйственную деятельность дочернего, позволили суду сделать вывод, что вся хозяйственная деятельность общества контролировалась ответчиком, и признать факт дочерности доказанным (Постановление ФАС Уральского округа от 24 марта 2005 года по делу N Ф09-2962/05-ГК).

То есть в российском праве дочерность устанавливается оценочно, исходя из совокупности обстоятельств – как способность одного лица определять решения другого. В ст. 105 ГК РФ предусмотрен открытый перечень оснований установления дочерности (применяется конструкция “иным образом имеет возможность определять решения”) <9>. В Постановлении N 6/8 указано, что дочерность может определяться для каждой конкретной гражданско-правовой сделки (п. 31).

——————————–

<9> Анализ и оценку оснований установления отношений дочерности см., например: Шиткина И.С. Холдинги. Правовое регулирование экономической зависимости. Управление в группах компаний. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 103 – 131.

В указанной работе в качестве оснований установления дочерности рассмотрены преобладающая доля участия, договор и иные обстоятельства, именуемые автором организационным типом зависимости. Замечу, что в последнее время в решениях российских судов последняя форма зависимости именуется как фактическая зависимость, что не меняет существа этой формы, закрепленной в законодательстве как возможность “иным образом определять решения”.

При этом в российской правоприменительной практике главенствует формальный подход к установлению дочерности (как основанной на преобладающем участии в уставном капитале) за исключением, быть может, некоторых особо эпатажных дел, вызвавших неоднозначную оценку специалистов.

Например, привлечение к ответственности компании “Теленор Ист Инвест АС” как основного общества компании ОАО “ВымпелКом” (Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 2 марта 2009 года по делу N А75-2374/2008).

В этом деле при привлечении акционерного общества по обязательствам другого общества дочерность была установлена по косвенным признакам, а не в связи с преобладающей долей участия. Суд установил, что применительно к рассматриваемой сделке по приобретению ОАО “ВымпелКом” 100 процентов акций ЗАО “Украинские радиосистемы” (УРС) его взаимоотношения с компанией “Теленор Ист Инвест АС” являются отношениями дочернего и основного обществ, поскольку компания “Теленор Ист Инвест АС” наряду с владением 26,5786% голосующих акций ОАО “ВымпелКом” имела возможность определять принимаемые им решения через выдвинутых в совет директоров ОАО “ВымпелКом” лиц, то есть путем участия в совете директоров.

Изложенный вывод суд обосновал, в частности, тем, что присутствие в совете директоров двух членов совета директоров, выдвинутых одним акционером – компанией “Теленор Ист Инвест АС”, свидетельствует о наличии у данной компании возможности влиять на решения, принимаемые советом директоров по вопросам приобретения или продажи долей участия в других хозяйственных обществах, подлежащие одобрению не менее чем 80 процентами от общего числа голосов членов совета директоров. В качестве доказательства влияния компании “Теленор Ист Инвест АС” были учтены и письма, адресованные акционерам ОАО “ВымпелКом” председателем совета директоров компании “Теленор Ист Инвест АС”, в которых он просит акционеров голосовать против приобретения ОАО “ВымпелКом” акций ЗАО “УРС”. Суд счел доводы истца обоснованными, а действия членов совета директоров в интересах компании “Теленор Ист Инвест АС” расценил как использование компанией “Теленор Ист Инвест АС” имеющейся у нее возможности определять решения дочернего общества, поименованные в п. 3 ст. 6 Закона об АО как действия, совершаемые “иным образом”, и, соответственно, возложил ответственность на “Теленор Ист Инвест АС” как на основное общество, определяющее решения дочернего <10>.

——————————–

<10> См. об этом деле подробнее: Шиткина И.С. Парадигма и парадоксы корпоративного права // Предпринимательское право. 2010. N 1.

Приведенный пример “снятия корпоративных покровов”, скорее, исключение, чем правило. Здесь мы наблюдаем, как суд допускает “смешение” имущественной ответственности хозяйственного общества и членов совета директоров, номинированных им в состав совета директоров, которые должны нести самостоятельную имущественную ответственность за свои действия.

6. Основное общество должно иметь право давать обязательные указания дочернему.

Вопросы, связанные с процедурой дачи обязательных указаний, не урегулированы в позитивном праве, мало исследованы в научной доктрине <11>.

——————————–

КонсультантПлюс: примечание.

Статья И.С. Шиткиной “О проблеме обязательных указаний основного общества дочернему” включена в информационный банк согласно публикациям – “Предпринимательское право”, 2007, N 1; “Хозяйство и право”, 2006, N 7.

<11> Механизм реализации права основного общества давать обязательные указания дочернему для целей управления дочерним обществом был рассмотрен мною ранее. См.: Шиткина И.С. О проблеме обязательных указаний основного общества дочернему // Правовое регулирование предпринимательской деятельности в условиях рыночной экономики. М.: Юрист, 2008.

В ГК РФ используется понятие “обязательные указания” при установлении оснований субсидиарной ответственности учредителей (участников), собственников имущества юридического лица и иных лиц, которые имеют право давать обязательные для этого лица указания либо иным образом имеют возможность определять его действия (п. 3 ст. 56). Аналогичная норма содержится в п. 4 ст. 10 Федерального закона от 26 октября 2002 года N 127-ФЗ “О несостоятельности (банкротстве)” (далее – Закон о банкротстве), п. 1 ст. 14 Федерального закона от 25 февраля 1999 года N 40-ФЗ “О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций”. В действующем законодательстве о хозяйственных обществах понятие “обязательные указания” используется только применительно к сделкам: в п. 3 ст. 6 Закона об АО и п. 3 ст. 6 Закона об ООО – при привлечении основного общества к ответственности по сделкам дочернего общества и в ст. 81 Закона об АО – при установлении лиц, заинтересованных в совершении сделки.

Понятием “обязательные указания” оперирует не только корпоративное, но и антимонопольное законодательство. В Федеральном законе от 26 июля 2006 года N 135-ФЗ “О защите конкуренции” (далее – Закон о защите конкуренции) наличие права юридического (или физического) лица давать обязательные указания хозяйственному обществу (товариществу) на основании его учредительных документов или договора позволяет отнести этих лиц к группе лиц со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями (ст. 9). Однако категория “обязательные указания” не раскрыта и в антимонопольном законодательстве. При этом для антимонопольной практики характерна позиция широкого понимания обязательных указаний как любого способа установления экономического влияния или рыночной власти, в том числе путем принятия решений органами управления дочернего общества через влияние основного общества на формирование их состава.

Применительно к корпоративным отношениям в судебном заседании должен быть доказан факт дачи обязательных указаний основного общества на совершение сделки дочерним обществом на определенных условиях. В удовлетворении исковых требований о привлечении основного общества к солидарной ответственности по сделкам, совершенным дочерним, суды отказывают, если в материалах дела отсутствуют доказательства наличия фактов совершения этих сделок по указанию основного <12>.

——————————–

<12> В судебной практике немало примеров отказов в иске по причине недоказанности факта обязательных указаний. См., например: Определение ВАС РФ от 11 июля 2011 года N ВАС-8023/11; Постановление ФАС Московского округа от 11 января 2010 года N КГ-А40/13661-09 по делу N А40-33293/08-15-2/3, Постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 27 апреля 2011 года N 09АП-7777/2011 по делу N А40-93836/10-74-319, от 5 марта 2010 года N 09АП-1757/2010-ГК по делу N А40-52330/08-53-467.

В Определении Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2010 года N 453-О-О отмечено: “Разрешение вопроса об основаниях и условиях привлечения к ответственности основного общества требует исследования реального положения дел исходя из фактической роли основного общества в возникновении убытков дочернего, в связи с чем объективно возрастает значение судебного контроля со стороны арбитражных судов, рассматривающих вопросы имущественной ответственности основного общества с точки зрения наличия в его действиях как необходимой степени заботливости и осмотрительности, так и риска, неоправданного по условиям оборота, наличия деловых просчетов при отчуждении имущества юридического лица по существенно заниженной цене, при выборе контрагента и (или) при подготовке условий сделки и т.п., либо признаков злоупотребления правом”.

7. Для привлечения к ответственности основного общества по обязательствам дочернего должна быть доказана причинно-следственная связь между действиями основного общества и неисполнением (ненадлежащим исполнением) дочерним обществом обязательств, вытекающих из сделки, заключенной по указанию основного общества.

Для российского законодательства характерны особенности привлечения к ответственности акционерных обществ по долгам дочерних обществ в текущей хозяйственной деятельности.

Как следует из п. 3 ст. 6 Закона об АО, для привлечения к ответственности основного акционерного общества право давать обязательные указания должно быть предусмотрено в договоре между основным и дочерним обществами или в уставе дочернего общества, что существенно затрудняет возможность реализации этой законодательной нормы. С целью предотвращения вероятной ответственности основные общества пытаются скрыть степень своего участия и контроля за деятельностью дочернего: наличие в уставе дочернего общества или в договоре между основным и дочерним обществами положений о праве основного общества давать какие-либо обязательные указания дочернему – редкое явление для российской практики.

studfiles.net

«Снятие корпоративной вуали» – не для российской действительности? // Ваш вариант?

Высший Арбитражный Суд РФ совсем недавно ввел в профессиональный оборот термин «Срывание корпоративной вуали» в своем Постановлении по делу «Парекс Банка» (Постановление ВАС РФ от 24 апреля 2012 года № 16404/11), где он прямо упомянул: «предпринимательскую деятельность на территории  РФ осуществляют именно ответчики, используя аффилированных лиц (доктрина «срывания корпоративной вуали»)…»

На мой взгляд, применительно к данному делу это была не очень удачная попытка. Суд фактически сказал, что отсутствие формальных признаков филиала банка не означает, что фактическая деятельность на территории России «Парекс Банка» не отвечает всем признакам филиала и отвечать «Парекс Банк» должен по искам в России. Правда истец не там брал займ и обратился не туда.

Суть концепции снятия корпоративной вуали в распространении ответственности должника перед кредиторами на его учредителей, где такая ответственность ограничена независимостью и автономностью должника как юридического лица. Это фундаментальный принцип корпоративного права практически во всех юрисдикциях, включая российскую. Независимость и автономность юридического лица впервые была установлена в известном деле «Соломон против Соломона» в 1897 году, в Англии, где совет лордов подтвердил независимость Соломона как физического лица от созданной им компании «Соломон». (Кстати, компания до сих пор выпускает спортивное снаряжение).

Необходимость исключения из этого фундаментального правила появилась позже и была обозначена как «Piercing the corporate veil», что дословно переводиться как  «протыкание корпоративной вуали». В русском языке в оборот вошел термин «снятие» и «срывание» (как его использовал ВАС) корпоративной вуали.

На мой взгляд, одним из первых дел в России, где была снята или сорвана корпоративная вуаль, было дело ЮКОСа. Навряд ли можно предположить, что суды в то время руководствовались английской концепцией. Скорее, какой-то другой. Тем не менее корпоративная вуаль была снята, проткнута и сорвана.

Со времен дела ЮКОСа Россия прошла большой путь в становлении российского бизнеса. Многоступенчатые корпоративные структуры с использованием офшоров используются повсеместно.

Злоупотребление нормами корпоративного права приводит к невозможности кредитора взыскать что-либо с должника. И таких случаев становиться все больше, что безусловно требует иного взгляда на институт индивидуальности и ограниченной ответственности юридического лица.  

В ближайшее время практика снятия корпоративной вуали российскими судами будет расширяться и развиваться, и, на мой взгляд, необходимо четко представлять суть происходящих процессов. В противном случае, мы просто придем к отмене ограниченной ответственности. С другой стороны, обществу и государству нужны инструменты для борьбы с недобросовестными предпринимателями и корпоративными  мошенниками.

В этом блоге я бы хотел обсудить, насколько необходимо формализовать концепцию снятия корпоративной вуали в России введя соответствующие нормы в закон? Или оставить все на усмотрение Суда и предоставить ему возможность в рамках действующего законодательства срывать корпоративную вуаль в случаях, когда суд посчитает это возможным и необходимым.

Надо ли нам сформулировать собственный термин? Например, «Выброс старого одеяла».

При этом надо помнить, что доктринально снятие корпоративной вуали допускается в двух случаях: это 1) мошенничество и 2) использование компании исключительно в личных интересах, вместо себя как физического лица.

 

zakon.ru

Сорвать покровы с Серого волка! Доктрина снятия корпоративной вуали в российских судах

Этот пост является кратким пересказом нашей новой статьи. Кому интересны подробности, почитайте статью.

Будылин С.Л., Иванец Ю.Л. Срывая покровы. Доктрина снятия корпоративной вуали в зарубежных странах и в России  // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.  2013. № 7. С. 80-125.

http://www.igzakon.ru/magazine321

В последнее время ВАС активно «подает сигналы» о необходимости введения в российское право правила, известного в англосаксонских странах как «доктрина снятия корпоративной вуали».  В частности, сторонником доктрины «снятия корпоративной вуали» является Председатель ВАС РФ Антон Иванов.  «Внедрение этой доктрины в российское арбитражное судопроизводство станет еще одним шагом … к социальной ответственности бизнеса», – полагает Председатель ВАС.

Что это за доктрина? Впервые она была более или менее внятно сформулирована английскими  и американскими судами в конце XIX – начале XX века.  Суть ее состоит в том, что при определенных условиях ответственность по обязательствам юридического лица может быть возложена на его акционеров или иных контролирующих его лиц, невзирая на нормы закона об ограниченной ответственности акционеров и т.д.

Названием доктрины мы обязаны американскому правоведу Морису Уормсеру, который в 1912 году опубликовал в Columbia Law Review статью «Piercing the Veil of Corporate Entity».  Автор выступал за «снятие корпоративной вуали» в тех случаях, когда корпорация является лишь «альтер эго» своих акционеров.  «Это была та же самая стая вороватых волков, будь то в «корпоративном» платье бабушки Красной шапочки или в своей собственной мохнатой шкуре», – поясняет автор свою мысль применительно к одному судебному делу.  Речь в деле шла о банкротстве товарищества, и суд счел возможным удовлетворить требования пострадавших кредиторов товарищества за счет имущества корпорации, контролируемой участниками товарищества («вороватыми волками», по выражению американского правоведа).  Впоследствии профессор Уормсер развил свои взгляды на эту тему в книге с говорящим само за себя названием «Франкенштейн, инкорпорейтед».

При каких же условиях допустимо «снятие вуали»? Эти условия формулируются в разных юрисдикциях общего права нетождественным образом, но суть, в общем, одна.

Так, в одном из судебных актов (American Fuel Corp. v. Utah Energy Development Co., Inc., 122 F.3d 130 (2d Cir. 1997)) Апелляционный Суд США по Второму округу приводит следующий список из двух элементов, подлежащих доказыванию для снятия «корпоративной вуали» по праву штата Нью-Йорк.

  1. Владелец полностью доминировал (exercised complete domination) над корпорацией в отношении рассматриваемой сделки.
  2. Это доминирование использовалось для обмана или правонарушения (fraud or wrong), которое причинило ущерб стороне, требующей «снятия вуали».

Эта формулировка известна как «двухкомпонентный тест» (two-prong test).  Стоит подчеркнуть, что самого по себе «доминирования» еще недостаточно для «снятия корпоративной вуали».  Подлежит доказыванию также факт неправомерного поведения, причинившего истцу вред.

В том же деле перечисляются факторы, совокупность которых может использоваться судами для установления факта «доминирования», хотя не обязательно все они должны быть выполнены (все в свете права того же штата).

  1. Соблюдаются ли корпоративные формальности.
  2. Располагает ли корпорация достаточным капиталом.
  3. Используются ли средства корпорации для личных, а не корпоративных целей.
  4. В случае двух организаций, имеются ли пересечения в части владельцев, директоров, работников.
  5. Используют ли две организации одно офисное пространство, адрес, номера телефонов.
  6. Степень собственного коммерческого усмотрения, демонстрируемого  подконтрольной корпорацией.
  7. Совершаются ли сделки с подконтрольной корпорацией на принципах «вытянутой руки» (т.е. на тех же условиях, что и с независимыми контрагентами).
  8. Является ли данная корпорация независимым центром прибыли.
  9. Оплачивают ли другие лица долги подконтрольной корпорации.
  10. Есть ли у корпорации имущество, которое используется контролирующим лицом, как если бы оно было его собственным.

Например, в 2005 году на основании этой доктрины суд Нью-Йорка «снял вуаль» с нью-йоркской корпорации, через которую в 1990-х осуществлялся едва ли не весь экспорт «Норильского никеля», в ходе чего бесследно исчезли сотни миллионов долларов (.  JSC Foreign Economic Association Technostroyexport v. International Development and Trade Services, Inc., 386 F.Supp.2d 461 (S.D.N.Y. 2005)).  Корпорация была зарегистрирована на двух американок, а офис был на квартире у одной из них.  В процессе американка горько жаловалась, что руководитель российского контрагента «стал богачом за ее счет, а сам теперь не выполняет своих обещаний». Суд снял вуаль, но удалось ли отыскать миллионы, материалы дела умалчивают.

Правоведами и судами англосаксонских юрисдикций активно обсуждаются различные тонкие моменты использования доктрины.  Например, могут ли в результате ее применения переходить не только деликтные, но и договорные обязательства, такие как обязательства из пророгационного соглашения?  Судебная система Великобритании в ряде громких дел – «Антонио Грамши против Степанова», «ВТБ против Нутритека» (Антонио Грамши здесь не итальянский коммунист, а либерийский офшор; ВТБ – да, это тот самый ВТБ) пришла к выводу, что не может. Американские суды придерживаются противоположного мнения.

В России доктрина была впервые упомянута и, кажется, даже применена ВАС в небезызвестном деле «Парекс-банка» (Постановление Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 N 16404/11 по делу № А40-21127/11-98-184).  Похоже, на этом ВАС счел свою роль по введению доктрины в российское право выполненной.

В одном из своих интервью (2012 г.) Председатель ВАС РФ Антон Иванов, отвечая на вопрос о том, что препятствует внедрению доктрины «снятия корпоративной вуали» в судебную практику, высказал следующее мнение: «Это проблема менталитета судей, воспитанных в приверженности формализму, и сторон, которые не заявляют такие требования. . . . Не за горами и то время, когда суды будут рассматривать проблемы “снятия корпоративной вуали”. Если стороны будут заявлять и обосновывать такие требования, суды будут вынуждены их рассматривать. На формирование практики уйдет не менее двух лет».

Однако в деле «Парекс» ВАС не удосужился сколько-нибудь внятно сформулировать доктрину, что делает, мягко говоря, сомнительной прецедентную ценность ее упоминания.  Арбитражные суды отнюдь не спешат применять доктрину по «заявленному и обоснованному» требованию стороны.  Например, рассматривая подобное требование со стороны миноритариев Кировского завода, апелляционный суд сообщил истцам: «Применение при рассмотрении дела какой-либо доктрины в качестве отдельного процессуального действия АПК РФ не предусмотрено» (Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 01.10.2012 по делу № А56-38334/2011.).  

Похоже, надеждам Председателя ВАС на формирование практики снятия вуали «снизу» не суждено оправдаться.  Для введения доктрины потребуются гораздо более внятные указания самого ВАС.

Вместе с тем некоторые суды общей юрисдикции снимают корпоративную вуаль легко и непринужденно, вообще не утруждаясь изысканием правовых оснований для этого. 

Так, в 2012 году Мещанский районный суд в деле «Dalemont Limited против Сенаторова» взыскал с физического лица его задолженность перед банком, и в счет ее погашения обратил взыскание на несколько десятков объектов недвижимого имущества.  Имущество, однако, принадлежало вовсе не самому предпринимателю, а нескольким российским ООО, предположительно им контролируемых. 

Судья пришла к выводу, что «через все юридические лица, привлеченные к участию в деле в качестве ответчиков, С. осуществляет бенефициарное владение имуществом, т.е. является фактическим собственником имущества, на которое истец просил обратить взыскание».

Именно на основании этого вывода взыскание в счет погашения долга физического лица было обращено на активы юридических лиц.  Кроме того, на основании этого же вывода был решен вопрос о подведомственности спора суду общей юрисдикции (а не арбитражному суду, как настаивали сами ООО). 

Решение нашло полное одобрение в апелляции.  «Довод всех юридических лиц, подавших апелляционные жалобы, о том, что они не являются надлежащими ответчиками по делу, опровергается представленными в дело доказательствами, свидетельствующими о том, что С. через цепочку корпоративного (акционерного) контроля, в которой ответчики… представляют собой заключительные звенья, является собственником недвижимого имущества, на которое суд первой инстанции обратил взыскание», – сообщается в апелляционном определении Московского городского суда.

Из судебных актов, кстати, можно видеть, что «цепочки корпоративного контроля» включали не только компании, владеющие акциями других компаний и обществ, но и англосаксонские трасты, и фонд на Джерси.

Надо сказать, что упомянутые термины («бенефициарное владение», «цепочка корпоративного контроля») российскому гражданскому праву неизвестны и самими судами определены не были.  Вопрос о наличии или отсутствии злоупотребления, недобросовестности, обмана или иного правонарушения при использовании юридических лиц судами не ставился и не решался.  Интересы миноритариев (которые по ходу дела обнаружились в «корпоративных цепочках») судами по существу не обсуждались и не учитывались.

Как видим, робкая попытка ВАС ввести доктрину в практику наткнулась на довольно жесткую позицию нижестоящих судов, указавших на необходимость следования букве закона, а не «какой-либо доктрине».  В то же время СОЮ применяют доктрину, не ощущая, кажется, необходимости в каких-либо правовых основаниях для этого, будь то буква закона или хотя бы указание ВС.  

Спрашивается, и в какой же ветви судебной системы у нас суды играют правотворческую роль? 🙂

zakon.ru

Привлечение контролирующих лиц к ответственности без банкротства

Упущенная выгода – это один убытков в гражданском праве. Рассматриваются особенности взыскания, доказывания и методики расчета в арбитражной практике

Читать статью

Комментарий к проекту постановления пленума ВАС РФ о последствиях расторжения договора

Читать статью

Комментарий к постановлению пленума ВАС РФ о возмещении убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица.

Читать статью

О способах защиты бизнеса и активов, прав и интересов собственников (бенефициаров) и менеджмента. Возможные варианты структуры бизнеса и компаний, участвующих в бизнесе

Читать статью

Дробление бизнеса – одна из частных проблем и постоянная тема в судебной практике. Уход от налогов привлекал и привлекает внимание налоговых органов. Какие ошибки совершаются налогоплательщиками и могут ли они быть устранены? Читайте материал на сайте

Читать статью

Анализ арбитражной практики судебных споров по привлечению к ответственности бывших директоров, учредителей, участников обществ. Определение условий привлечения к ответственности. Читайте наш материал на сайте

Читать статью

АСК НДС-2 – объект пристального внимания. Есть желание узнать, как она работает, есть ли способы ее обхода, либо варианты минимизации последствий ее применения. Поэтому мы разобрали некоторые моменты с ней связанные

Читать статью

Расширение возможностей кредиторов происходит не только за счет норм законодательства. Порой такие инструменты дает и теория. Срывание корпоративной вуали – пример потенциально работающей модели привлечения контролирующих лиц к ответственности. Подробнее

Читать статью

Общество с ограниченной ответственностью с двумя участниками: сложности принятия решений и ведения хозяйственной деятельности общества при корпоративном конфликте, исключение участника, ликвидация общества. Равное и неравное распределение долей.

Читать статью

Структурирование бизнеса является одним из необходимых инструментов для бизнеса и его бенефициаров с целью создания условий налоговой безопасности при ведении предпринимательской деятельности. Подробнее на сайте юрфирмы «Ветров и партнеры».

Читать статью

vitvet.com

Защита имущественных прав на основе доктрины снятия корпоративной вуали в российской судебной практике

В российском правопорядке доктрина снятия корпоративной вуали сформулирована на уровне судебной практики и применяется с целью пресечения злоупотреблений в корпоративных отношениях, со стороны лиц контролирующих юридическое лицо, в ущерб имущественных прав кредиторов этого юридического лица. Исходя из того, что принцип ограниченной ответственности важен для российского гражданского оборота, то возникает проблема определения надлежащего основания применения обозначенной доктрины, критериев ее применения.

Российское корпоративное законодательство по вопросам ответственности учредителей и участников хозяйственных обществ строится на основе принципа сепарации – разделения долгов общества и долгов участника, ограничения ответственности учредителей по долгам общества. Для раскрытия основной идеи этого принципа суды обращаются к латинскому изречению: Eripitor persona, manet res – «Человек погибает, дело остается».

Однако реализация этого принципа создает возможность злоупотребления корпоративными правами: конструкция хозяйственного общества может быть использована для создания схемы минимизации рисков, когда долги концентрируются на одном юридическом лице, а активы на другом, но при этом бенефициар осуществляет корпоративный контроль над обоими. При этом бенефициар выстраивает целую цепочку подконтрольных и взаимосвязанных юридических лиц. В случае недокапитализации таких подконтрольных юридических лиц их кредиторы находятся в состоянии невозможности реально защитить свои имущественные права. Такая нередкая ситуация для российского гражданского оборота поднимает вопрос об определении доступных кредиторам эффективных способов защиты их имущественных прав.

В стремлении найти баланс между интересами лиц, контролирующих юридическое лицо, и его кредиторами в российской судебной практике выработана доктрина снятия корпоративной вуали. Точнее стоит указать, что при разработке российской доктрины снятия корпоративной вуали были взяты за основу достижения права Англии и США, где первоначально и была придумана эта доктрина. Исторически корпоративное законодательство Англии имеет более длительный срок своего развития, чем корпоративное право большинства стран континентальной Европы и России. Адаптация на национальном уровне делает эту доктрину настолько своеобразной, что от первоначальных английских правовых конструкций, зачастую остается лишь идея, породившая эти доктрины.

Критерии применения доктрины снятия корпоративной вуали: контроль деятельности юридического лица другим лицом, которое фактически или юридически может влиять на принятие хозяйственным обществом решений; имеет место либо правонарушение, либо злоупотребление правом; наличие причинно-следственной связи между правонарушением или злоупотребление правом со стороны выгодоприобретателя и убытками кредитора; наличие исключительных обстоятельств, когда другими правовыми средствами невозможно защитить законные интересы кредиторов; спор возник из частноправовых отношений.

Основное последствие применения доктрины снятия корпоративной вуали состоит в игнорировании самостоятельности юридического лица, что может проявляться в трех направлениях (распространение долгов лица на юридические лица, которые он контролирует; признание того, что права и обязанности в действительности возникли у того лица, которое фактически руководило юридическим лицом; признание юридического лица представительством контролирующего юридического лица).

============
Моя статья в свежем номере журнала «Russian Law Journal»:

Podshivalov T. Protection of Property Rights Based on the Doctrine of Piercing the Corporate Veil in the Russian Case Law // Russian Law Journal. 2018. Vol 6, No 2. Pp. 39-72.

https://www.russianlawjournal.org/jour/article/view/500

 

Для удобства читателей прикрепляю англоязычный текст статьи и текст статьи на русском языке, адаптированную под формат оригинальной англоязычной версии. 

Буду рад, если статья вызовет интерес! 

zakon.ru

Снятие корпоративной вуали — Традиция

Материал из свободной русской энциклопедии «Традиция»

Снятие корпоративной вуали (англ. Piercing the corporate veil)[1] — доктрина англосаксонского права, позволяющая обращать взыскание на активы физических лиц-бенефициаров, а также связанных с основным должником компаний по долгам юридического лица, не позволяя недобросовестному должнику «скрываться» за ограниченной ответственностью юридического лица.

Обычно корпорация рассматривается как отдельное юридическое лицо, которое несёт исключительную ответственность за долги, понесенные корпорацией, а бенефициары корпорации ответственности не несут. Общее право в большинстве случаев применяет это положение, но в исключительных ситуациях, используя положение «снятия корпоративной вуали» может «пробить» или «поднять» за корпоративный занавес.

Данная доктрина присутствует в нескольких правовых системах (Франция, Великобритания), однако получила особое распространение в практике судов США. Суды США известны своим жестким отношением к недобросовестным должникам которые используют юридическое лицо как прикрытие от ответственности в тех случаях когда истец может доказать элементы необходимые для применения этой доктрины, например, тот факт, что компания-должник фактически является alter ego конкретного лица, а также то, что все решения в жизни компании принимаются именно этим лицом и т. п., суды с готовностью присуждают к ответственности не только компанию-должника, но и бенефициара или связанные лица.[2]

В фашистской Италии и, особенно, национал-социалистической Германии 1930‒40 гг. намечалась тенденция формирования своего собственного национального права, в котором бы отсутствовало понятие «ограниченной ответственности», — «фюрер предприятия» должен был отвечать всем своим имуществом и положением.

В России снятие корпоративных покровов активно применяется в налоговых делах, особенно начиная, с «дела ЮКОСа». Для выявления и доказывания связей фирм-однодневок с головной компанией, к которой предъявлены требования, российские налоговики используют систему тестов, разработанную и применяемую в США.

traditio.wiki

Related Posts

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *