Тератологический стиль – Тератология и гротеск как отражение православного и католического мировоззрений в изобразительном искусстве
- Комментариев к записи Тератологический стиль – Тератология и гротеск как отражение православного и католического мировоззрений в изобразительном искусстве нет
- Советы абитуриенту
Тератологический стиль
⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 7Старовизантийский стиль в XII—XIV веках был заменен чисто русским оригинальным тератологическим; стиль возник в Новгороде. Слово это происходит от греческого «тератос», что значит «чудовище». Поэтому тератологический стиль еще называют у нас «чудовищным», или «звериным».
098-101. Тератологический стиль
Основной его признак — инициалы и заставки, выполненные представляют собой переплетённых ремнями или жгутами невообразимых чудищ, зверей и птиц, лапы, шеи и хвосты которых изгибаются под немыслимыми углами, переходят в растения и вновь в конечности, но только уже других «персонажей» рисунка. Животные как бы силятся разорвать удушающие их путы. В развитом виде тератологический инициал деформирует силуэт животного, «намертво» связывая его плетенкой. Тератологическая заставка складывается из симметричного зеркального соединения двух таких орнаментальных, генетически восходящих к инициалу, комплексов, заключенных в общую прямоугольную раму с плетеными узлами по концам и в середине верхней части.
В этом стиле очень многое взято из древней языческой культуры, которая парадоксальным образом соединяется с культурой христианской. Золотописание почти исчезает, излюбленными тонами становятся тёмно-синие и небесно-голубые. По употреблению тех или иных красок в заставках и инициалах можно сделать вывод о времени художественного оформления рукописи. В частности, тератологическая заставка или инициал на голубом фоне — датирующий признак XIV в. для древнерусских рукописей.
Примером тератологического стиля могут служить инициалы знаменитого «Евангелия Симеона Гордого» (середина XIV века).
Балканский стиль
С XV в. южнославянское влияние вытесняет тератологию, взамен которой приходят орнаменты двух стилей: нововизантийского и балканского.
102-112. Балканский стиль
В конце XIV века Сербия и Болгария были покорены турками. В 1453 году пал последний оплот христианства в этом регионе — Константинополь. В русские земли устремляется поток византийских и болгарских беженцев. Они и принесли на Русь новый орнамент для оформления книги, состоящий из тесно переплетенных между собой жгутов (специалисты называют его «плетеным» или «жгутовым»). Заставки балканского стиля строго геометричны и состоят из правильных окружностей, квадратов, ромбов и восьмерок с широкими петлями. Для этого стиля характерны нежные травянистые, пастельные, изумрудные и ярко-красные тона. Подавляющее большинство рукописей в XV веке украшалось именно в балканском стиле.
mykonspekts.ru
Тератология и гротеск как отражение православного и католического мировоззрений в изобразительном искусстве
Тератологическая литера Б 14 века. Разговор о важности в человеческой жизни и широкой распространенности орнамента, начиная с неолита, безусловно, будет банальным. Удивляет другое: очень скудный список книг, особенно русских, посвященных изучению не только тератологического – любого орнамента. Статьи иногда встретить можно, и что не менее удивительно – о тератологии даже чаще, чем о других видах орнаментики, но совсем мало – о гротеске (о нем пишут в основном филологи применительно к своей области знания, т.е. к литературе).Смысл такой, однако, сегодня есть, учитывая ситуацию, возникающую между Западом и Востоком.
Контраст обнаруживается сразу – и разительный.
Но начнем по порядку.
Несмотря на греческую окраску, термин «тератологический стиль» (teras – чудовище, диво; teratologos – фантастический) был введен во второй половине XIX века Ф.И. Буслаевым; сами те орнаменты (преимущественно книжные) существовали до второй четверти XV века, в Рязанской области до XVI столетия.Гротеск – порождение античного Рима, но воскресает в практической жизни искусства после 1480 года, когда «античные лепные узоры были обнаружены в заросших землей помещениях знаменитого «Золотого дома» – дворца императора Нерона. И по этим подземельям, гротам (гротта – по-итальянски пещера) они были названы гротесками»1
На первый взгляд, тератологический орнамент и гротеск имеют много общего: причудливые фантастические животные, изощрённо соединенные с растительными узорами… И кому-то может показаться, что умерев на православном Востоке, тератологический орнамент примерно через 70–80 лет получает новую жизнь в обличье гротеска на католическом Западе.
Увы, сторонники подобного «сближения через миграцию» глубоко обманываются: оба феномена связаны между собой лишь языческими началами, да и те имеют разные временные и географические координаты, разные – по своему язычеству.
Большинство ученых прослеживают корни тератологии из Болгарии, некоторые исследователи говорят о русском происхождении, а В. Борн выдвинул гипотезу о скандинавских истоках и о ее движении на Балканы (сначала на Афон, далее – везде) через Русь. Поэтому говорить о генезисе здесь можно только гипотетически.
Стиль, отдаленно напоминающий тератологический и тоже относящийся к звериному, сложился еще накануне христианизации у кельтов и у германцев (до сего времени сохранились памятники VII века).
Плетенка – как неотъемлемая часть названного стиля – употреблялась и славянскими мастерами. «Мы встречаем ее в каменной резьбе Далмации IX–X веков, в каменном рельефе X века из Польши, в капители костела св. Гереона в Кракове, в карнизном блоке портала церкви в Дреново IX–X веков (Болгария) и пр.».2 Как показывают археологические находки, широко пользовались плетеным узором в Новгороде, где им украшалось большинство деревянных поделок X–XI веков.3
В XI столетии на Руси складывается так называемая «переходная», т.е. неразвитая тератология, однако в южнорусских рукописях можно видеть единичные экземпляры тератологии и вполне «развитой».4
У исследователей встречается разная классификация тератологии. В.Н. Щепкин подразделяет тератологию на «народную» и «техническую». Н.А. Киселёв – на «незрелую» и «зрелую». Т.Б. Ухова – на «развитую» и «неразвитую». Последним определением мы и пользуемся.
Если судить по датам, то на русскую почву тератология могла попасть ещё в пору первого балканского влияния, причём с богомильским «привкусом». Ибо «народная» тератология, скорее всего, возникла именно в богомильской среде. Связь народных воззрений с богомильством давно замечена и проанализирована.5 К концу правления царя Симеона (X в.) эта докетическая ересь, особенно популярная среди болгарских простолюдинов, здесь и берёт своё начало.6 С точки зрения богомильского учения о сатанаиле, становится понятным первенствующее значение в народной тератологии мотива змеи: змеи не как объекта почитания, а, напротив, как антагонистично враждебной стороны, ибо, во-первых, богомилы – иконоборцы; во-вторых – большие любители книг, в-третьих, змея – единственное животное, убить которое не составляет греха для богомила; изображение здесь употребляется в качестве одного из многочисленных широко практиковавшихся заклинаний против нечистой силы и одновременно в качестве антииконизации (на змею или грифона не помолишься).
Кстати, в развитой тератологии тоже снимается вопрос о моленности образа. Она предназначена совсем для другого. Поэтому тератологические мотивы отсутствуют на иконе.
Здесь нет смысла вмешиваться в спор о происхождении этого стиля. Мы согласны с Н.А. Киселевым: «Творческое развитие тератологии шло параллельно – и на Балканах и на Руси».7 И, памятуя гоголевских героев, не столь уж важно, кто первым сказал «э» – отдаленные истоки явления, которое получило название «чудовищный стиль», связаны с мифами многочисленных варварских племен Азии и Европы, в свою очередь уводящие к древним культурам Ирана и Месопотамии. Отсюда, например, изображение иранского «царя птиц», собаки-птицы Сенмурва, ставшего в русских книгах Симарглом, и рыбы Кара. Востоку обязана христианская орнаментика появлением в ней львов, грифонов, фронтальных орлов, кентавров, стреляющих из лука, сцен звериного гона, единоборств и охот. Великое переселение народов и принесло с собой это богатое образами наследие Азии. В церковную ограду подобные образы попадали в качестве народных форм, подлежащих наполнению новым, христианским содержанием. И наполнялись. По такому принципу происходило строительство церковной культуры на всем протяжении истории. Говорить же о влиянии на православие идей болгарского богомильства или иранского зороастризма, а такие разговоры еще случаются, – значит, по меньшей мере, не понимать самого процесса воцерковления.
Секулярное сознание недоумевает: «Как могла языческая система символов, ее орнаментальная образность попасть в христианскую рукописную книгу и дать жизнь целому стилистическому направлению?» Ответы бывали от примитивных до экзотичных. Такие исследователи «русского тератологического орнамента» либо полностью отрицали за ним всякий смысл, либо сводили его к воспроизведению жанровых сценок и копированию узоров ювелирных изделий предшествующих веков, либо усматривали в нем ловко замаскированную сказочно-фольклорную, языческую или даже антицерковную сюжетику. В последнем случае оформление рукописи приходилось связывать с деятельностью новгородских и псковских еретиков. Все эти предположения странным образом противоречили друг другу и тому обстоятельству, что мотивы тератологического орнамента, несмотря на явный антагонизм по отношению к тематике христианских религиозных книг, упорно, в течение нескольких столетий использовались именно для их украшения.
В действительности никакого антагонизма между изображениями и текстом не было и не могло быть. Секрет заключался не в том, что изображали тератологические персонажи, а в том, что они обозначали».8
И здесь без апофатического богословия Дионисия Псевдо-Ареопагита не обойтись: на его системе подобных и неподобных образов построен язык тератологии.
Свою систему Дионисий вводил с целью посильного постижения Истины. Но как постигнуть Ее, если «Она превыше всякой сущности и жизни»? В Писаниях «Она сверхмирно воспевается в отрицательных определениях, называющих Ее невидимой, беспредельной, невместимой и прочим и указывающих не на то, чем Она является, но на то, чем Она не является».9 Через такую апофатику Ареопагит подводит нас к своему заключению: «для невидимого гораздо более подходяще разъяснение через изображения, говорящие о неподобии»10, пусть даже эти изображения и будут из разряда «низких» – по идее, они и должны быть оттуда. Сомневающихся и соблазняющихся Дионисий успокаивает: «если же кто-нибудь сочтет, что такая иконография нелепа, и скажет, что стыдно предлагать богообразным и святейшим небесным чинам столь оскорбительные изображения, тому достаточно сказать, что образ изъяснения священного двояк».11 Ибо Писания «чтут, а не бесчестят небесные чины, изображая их в неподобных им формах и таким образом показывая, что они надмирно пребывают за пределами всего вещественного. А что неподобные образы возвышают наш ум лучше, чем подобные, я не думаю, что кто-либо из благоразумных людей стал бы оспаривать»12.
Отсюда «благоразумные люди» и стали вырабатывать символический язык, понятный для членов Церкви и закрытый для внешних. И этот язык был найден: открытый на протяжении нескольких веков для первых и непроницаемый, как видим хотя бы на примере науки, для вторых.
Язык тератологического орнамента входит в церковный обиход не в эпоху духовного кризиса, а, совсем наоборот, – в цветущую пору православия. Входит не на правах молитвы-беседы и соединения с Богом, а в качестве исключительно богомыслия, почему и употребляется чаще всего в книгах да – реже – во внешнем декоре храма.
Теперь необходимо обратить внимание на гротеск.
Настенные росписи «третьего помпейского стиля» представляют собой «орнаментальную фантастику с чертами якобы реального, хотя и невозможного по законам природы сооружения» (Ю. Герчук). Сегодня мы назвали бы такой мир виртуальным. При всем том, что мода неизменно находила на него спрос, имел он и своих непримиримых критиков. Витрувий писал: « <…> вместо колонн ставят каннелированные тростники с кудрявыми листьями и завитками, вместо фронтонов – придатки, а также подсвечники, поддерживающие изображения храмиков, над фронтонами которых поднимается из корней множество нежных цветов с завитками и без всякого толка сидящими в них статуэтками, и еще стебельки. С раздвоенными статуэтками наполовину с человеческими, наполовину со звериными головами»13 (Выделено мною. – В.К.). Впрочем, Витрувия раздражают не замеченные им же монстры, а отсутствие здравого рассудка при построении архитектурных сооружений. Что и понятно, ибо гротеск – как порождение языческой культуры – является примером мировоззренческого кризиса античности. Росписи катакомб, там же в Риме, не содержат и намека на подобные уродства, поскольку созданы христианскими художниками. Гротеск заявил о рождении новой формулы творчества: говорить субъективно о субъективном. Старая формула «субъективно – об объективном» не упразднялась, но теряла монопольную власть в светском искусстве.
Эпоха Возрождения центр тяжести в гротеске переносит с архитектуры на монстров. По признанию Дж. Вазари, художническая среда его времени понимает под словом «гротеск» вольную и потешную разновидность живописи, изображающую «всякие нелепые чудовища, порожденные причудами природы, фантазией и капризами художников, не соблюдающих в этих вещах никаких правил: они <…> приделывали лошади ноги в виде листьев и без конца всякие другие забавные затеи, а тот, кто придумывал что-нибудь почуднее, тот и считался достойнейшим».14
Один из них – Бернардино Почетти – примерно в 1530 г. расписал библиотеку папской резиденции в замке Сант-Анджело изображениями морских божеств и гротесками: игривых ангелочков окружали тритоны, сирена с раздвоенным хвостом хватала за волосы человека, другие мифологические фигуры «скакали» на морских конях.
Можно ли подобной представить библиотеку Московского митрополита Даниила в 1530 году?
Но вот что пишет западный современный автор: «Все эти росписи, полные динамизма, свидетельствуют о популярности античных мотивов, встречающихся даже в личных апартаментах папы».15
Повальное увлечение язычеством до сих пор считается весьма положительным явлением: не пожалели и преподобного Андрея Рублева, назначив полномочным представителем античности на Св. Руси. По причине унылой заурядности подобных фактов нет смысла на них останавливаться.
Казавшееся «забавой» в эпоху Возрождения, во времена маньеризма и барокко становится «нервозной, почти истерической одухотворенностью».16
Православному человеку, взглянувшему на такие произведения, не надо объяснять какого духа была эта «одухотворенность». Ведь даже «Библия в гротескном воплощении предстает чем-то условно-декоративным (достаточно сравнить трактовку тех же сюжетов в обычной, не орнаментальной гравюре XVI века)».17 Таким образом, и Книга книг превращается лишь в эстетически «забавную идею».
А ведь попытка на Западе создать особый символический язык, понятный для церковного круга, как тератология на Востоке, предпринималась почти параллельно: в Романский период. Но победил велиар – дух секуляризма, и вместе с ним убеждение: кто больше вручит себя неистовому бесу фантасмагории, тот и молодец. Авторами Каролинговых Книг художник еще в конце VIII века был выведен за церковную ограду и отпущен на все четыре стороны. «Священное изображение сохраняет прочную связь со светским существованием, оно по природе мирское»18 – вот принцип, остающийся, кажется, до последнего времени в основе католического мировоззрения, несмотря на самокритику отдельных представителей Рима.
Поэтому гротеск никогда не считался средством возведения ума к небесному и, следовательно, никогда не представлял языка, коммуникативного не только между землей и небом, но и внутри Церкви. Это было, пожалуй, бесомыслием, а не богомыслием. Отсюда – из темной основы – и начинается химерическая символика масонов, т.е. создается язык анти-Церкви – церкви антихриста. Сама химера – древнегреческое мифологическое чудовище с огнедышащей львиной пастью, хвостом дракона и туловищем козы – есть, как видим, типичный мотив гротеска, только без узорных добавлений.
Единственное, что сближает гротеск с тератологией, – это невозможность считать их за художественный прием. И то, и другое претендовало на особый взгляд, т.е. было именно мировоззрением.
Гротеск служил не постижению Истины, а авторскому произволу художника, через магию абсурда выражавшего собственное «Я». Искать Истину, в Ареопагитовском смысле, сей западноевропейский служитель Аполлона даже и не помышлял.
Существует прямая закономерность в том, что гротеск наиболее массовый и демонический характер приобретает в Нидерландах и Германии, т.е. там, где проповедуется религия без аскезы – протестантизм.
Почему же, в таком случае, выходит из употребления тератология? Явились ли тому виной какие-либо социальные причины? Или слишком сложным, «элитарным» оказался язык этого стиля?
Ни первое, ни, тем более, второе.
Сегодня, в виду отсутствия подтверждающих документов, можно твердо сказать: принудительные запреты на использование тератологических орнаментов не существовали. Иначе в XV веке «чудовищный стиль» не употреблялся бы при оформлении буквиц (заставки к тому времени украшались по-другому). Из буквиц он изначально вышел – на буквицах и заканчивался…
Нельзя тератологию связывать с ересями стригольников – и подавно жидовствующих. Она возникла на Руси задолго до них и сошла на нет без их помощи: православная полемическая литература, направленная против еретиков, молчит о тератологии. Виновник ее умирания – второе южнославянское влияние, которое охватило русскую письменность в результате целого ряда серьезных политических перемен в славянских странах Балканского полуострова».19 Под «переменами» имеется в виду завоевание этих стран турками, и как следствие – эмиграция мастеров на Русь.
И если все-таки тератология была завезена к нам с Балкан, то оттуда же пришел и ее сменщик с красноречивым названием «балканский стиль» (жгутовый и плетеный орнамент). Такая смена говорит больше о новых вкусах, нежели о запретах.
Плетенка предшествовала тератологии, плетенка ее и сменила. «Чудовищный стиль» ни во что не трансформировался – он просто исчез.
По-другому обстояло дело с гротеском: из него с каждым временем все больше и больше убирался узор, – но все настойчивей и настойчивей выползали монстры.
Без гротескомании в Нидерландах невозможно было бы появление такого художника, как Иероним Босх.
Человечки с журавлиными ножками однажды, потехи ради, взяв старт на Апеннинском полуострове, не могут достигнуть финиша по сей день. Они похлопали в ладоши чудищам из снов разума Франсиско Гойи в начале XIX столетия. А во второй половине – жутковатым фантазмам французских символистов. На рубеже XIX – XX вв. полюбовались своими наполовину человеческими, наполовину звериными головками в кривом зазеркалье декадентов. Чуть позже нашли ближайших родственников в творчестве сюрреалистов. И, хвастливо размахивая уже не итальянскими, а американскими паспортами, теперь осатанело кривляются с телевизионных экранов.
И кто это делает чуднее всех, тот и считается достойнейшим.
1 Герчук Ю.Я. Что такое орнамент? М.: Галарт, 1998.С.70
2 Воробьева Е.В. Семантика и датировка черниговских капителей // Средневековая Русь. М.: Наука, 1976. С. 178
3 Колчин Б.А. Новгородские древности. Резное дерево. М., 1971. Табл.1, 9-12
4 См.: инициалы Добрилова Евангелия, л.7; Евангелия из Центрального государственного архива древних актов, ф. 188, №1, л. 21; Евангелия из Третьяковской галереи, л. 209 об.
5 См. труды А.Н. Веселовского, Гастера и др.
6 Державин Н.С., акад. История Болгарии. Т. II. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1946. С. 39
7 Киселев Н.А. Орнамент малоизвестной рукописи XII века // Древний Новгород. М.: Изобразительное искусство, 1983. С.179
8 Голейзовский Н.К. Семантика новгородского тератологического орнамента // Древний Новгород. М.: Изобразительное искусство, 1983. С.198. Вот точный ответ православного ученого. Мы умышленно проходим мимо символических значений тератологического орнамента. Интересующихся отсылаем к этой содержательной статье Никиты Касьяновича.
9 Восточные отцы и учители Церкви V века. М.: МФТИ, 2000. С.325
10 Там же.
11 Там же. С.324
12 Там же. С.325
13 Витрувий. Десять книг об архитектуре. Т.1. М., 1936. С.143
14 Вазари Дж. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. Т.1. М., 1956.С.110
15 Моран Анри де. История декоративно-прикладного искусства. М.: Искусство, 1982. С.319
16 Герчук Ю.Я. Указ. соч. С.74
17 Там же.
18 Безансон Ален. Запретный образ. М.: МИК, 1999. С.167.
19 Чаев Н.С. и Черепнин Л.В. Русская палеография. М., 1946. С.167
www.pravoslavie.ru
Значение слова «стиль»
-я; м.[франц. style]
1. Совокупность признаков, черт, создающих целостный образ искусства определённого времени, направления, индивидуальной манеры художника в отношении идейного содержания и художественной формы.
Романтический с. в литературе. Русский оперный с. Готический с. Стили в живописи. Восточный, латиноамериканский, китайский, русский и т.п. с. (совокупность наиболее общих черт в искусстве какого‑л. народа, страны, региона, отличающихся от искусства соседних народов и т.п.).// Совокупность характерных признаков, особенностей, свойственных чему‑л., присущих чему‑л.
Дом в севернорусском стиле. Стили южнорусских построек. Стили рок-музыки.2. чего или какой. Способ осуществления чего‑л., характер деятельности, работы в их отличительных признаках.
С. руководства. Канцелярский, бюрократический с. работы. Работать в стиле рыночной экономики. С. научного поиска.3. Совокупность приёмов использования средств языка, характерная для какого‑л. писателя или литературного произведения, направления, жанра.
Былинный с. Романтический с. С. русского романа середины девятнадцатого века.4. Построение речи в соответствии с нормами литературного языка, манера словесного изложения.
Лаконичный с. Возвышенный с. Сообщать в телеграфном стиле. Ошибки в стиле. Работать над стилем. Впадать в высокий, низкий с. Говорить, выражаться высоким, низким, лаконичным стилем.5. Спец. Функциональная разновидность литературного языка.
Официально-деловой с. Разговорный с. Научный с. Публицистический с.6. Спец. Совокупность признаков, черт, приёмов, выделяющих какую‑л. вещь, предмет на фоне аналогичных и образующих их суть (в спорте).
Стили гребли. Плавать стилем брасс. Лыжный с. конькового хода.7. Совокупность признаков, черт, отличающих направление, вещь от других (в моде, в одежде).
На Западе сейчас моден русский с. Использовать в одежде национальный с. В моду входят иные стили.8. Совокупность признаков общественной жизни, активности в тот или иной период.
В стиле шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых годов. Послевоенный с. жизни. С. жизни интеллигенции.9. Индивидуальная манера осуществления какой‑л. деятельности, работы, проявления личных качеств в разговоре, поведении, одежде и т.п.
С. поведения, общения. С. делового мужчины. С. деловой женщины. Это не в моём стиле. Она предпочитает строгий с.кого-чего. в зн. предлога. Сходно с кем-, чем‑л., в русле кого-, чего‑л.
Одеваться в стиле ретро. Мыслить в стиле застойных лет.
-а́я, -о́е (1, 3 зн.).
С-ые особенности произведения. С-ая выдержанность построек. С-ые поправки в рукописи.
(см.).
rus-gos.spbu.ru
Тератологический стиль
рис1Заставка и инициалы из Болонской псалтыри.По низу заставки видно, что книга — сугубо христианская, ибо она содержит изображение креста и инициалы Христа, а также надпись НИКА, типичную христианскую символику. Вместе с тем, в заставке присутствуют различного рода узелки и петли, что характерно для так называемого узелкового письма, которое читается на основе слоговой графики. Чтение начнем с заставки; обрамление верхних углов содержит полукруг, открывающийся вверх и округлый уголок, что образует слово БОГЪ, рис. 2-1. Украшение в центре можно прочитать как продолжение надписи, НЪШЬ, то есть НАШ, рис. 2-2. Слева и справа на заставке видны висячие украшения, которые можно прочитать как РУНОВА ПЕЧАТА БОГА, то есть БУКВЕННАЯ ПЕЧАТЬ БОГА, рис. 2-3. Тем самым рисованные подвески выполняют функции висячих свинцовых печатей — булл. Таково внешнее оформление заставки.
Внутри тоже можно обнаружить тексты слогового письма. Так, по центру, спуская сверху вниз, можно прочитать БЬЛЬГАРОВА РУСЬ РУНЕВА, а чуть ниже, там, где основная нить расходится поперек в разные стороны, усматривается слово МАКЕДОНЪСЬКА, рис. 2-4. Затем, в ногах у птицы слева и справа выделены светлым знаки ВЬРЕ, рис. 2-5 и ЗЬКА, рис. 2-6, что образует слово ВЬРЕЗЬКА, то есть ВРЕЗКА. На ногах птицы слева читается текст КЪНИЖЬНИНА, а на ногах птицы справа — ПЕРЬВА, рис. 2-7. Более мелкие переплетения ног птиц образуют текст РИСУНЪЧАТА, рис. 2-8. Тем самым получается законченно предложение, обозначенное узлами внизу: ВРЕЗКА КНИЖНАЯ ПЕРВАЯ РИСУНЧАТАЯ. Тем самым внутри заставки помещено название страны издания, БОЛГАРСКОЙ РУСИ, а также ее области, МАКЕДОНИИ; кроме того, подчеркивается, что БОЛГАРСКАЯ РУСЬ была РУНЕВОЙ, то есть сохраняла традицию употребления привычных слоговых славянских знаков. Это — весьма важные « выходные данные» исследуемой книги. И лишь затем идет техническая надпись насчет того, что рассматриваемая заставка является КНИЖНОЙ ВРЕЗКОЙ, причем не рукописной, а РИСУНЧАТОЙ и в данном случае ПЕРВОЙ.
Рис. 2. Наше чтение заставки Болонской псалтыри
Разумеется, обнаружение подобного содержания узелковых переплетений требует весьма совершенного владения слоговой письменностью и очень большого напряжения при самом акте чтения и ничуть не уступает по сложности чтению кирилловской вязи, которая приходит на смену тератологическому стилю у южных славян в первой половине XIII века, у русских — в конце XIV века, далеко превосходя по сложности начертания византийские образцы.
В этом смысле инициальные буквицы значительно проще. Их чтение приведено на рис. 3. При этом нумерация инициалов соответствует проставленной на рис. 1. Мы видим, что ноги птицы, рис. 3-2, имеет чтение РУНЪ, то есть РУНА, БУКВА, рис. 3-8. На следующем инициале, рис. 3-3, читается РУНЪ РУСЬ, что можно понять как БУКВА, ЕВРОПА, рис. 3-9.
Инициал на рис. 3-4 содержит текст РИСУНЪЧАТА РУНА, рис. 3-10, а на рис. 3-5 — текст РУСЬ МАКЪДОНЪСЬКА, РУНА, рис. 3-11, то есть ЕВРОПА МАКЕДОНСКАЯ, БУКВА. Инициал на рис. 3-6 читается как РУНА КЪЧЕВЬСЬКА РИСУНЪЧАТА, то есть БУКВА СОБАЧЬЯ (по-болгарски собака будет КУЧЕ) РИСУНЧАТАЯ, рис. 3-12, на рис. 3-7 — РУНА РИСУНЪЧАТА, рис. 3-13. Тем самым помечено изделие (РУНА в смысле БУКВА), его вид (РИСУНЧАТАЯ, СОБАЧЬЯ), место изготовления (РУСЬ МАКЕДОНСКАЯ).
Рис. 3. Наше чтение инициалов Болонской псалтыри
В.Н. Щепкин приводит и другой образец заставки балканского стиля, относящийся к 1519 г., рис. 4 . На первый взгляд, здесь многократных пересечений линий и, следовательно, надписей, практически нет; однако это только на первый взгляд.
Рис. 4. Заставка балканского стиля 1519 года
Здесь можно выявить и прочитать несколько слов, причем, вероятно, мы их выявили далеко не полностью. Тем не менее самые верхние петли можно прочитать как слово РУСЬ, равно как и крайне правое и крайне левое пересечения, рис. 5-1 и 5-2. Место пересечения центральной окружности с левой вверху образует знаки МА, КЪ и НЪ, тогда как короткая арка является лежачим знаком ДО, а петля под ней — знаком СЬ; пересечение справа можно прочитать как КА, что образует слово МАКЪДОНЪСЬКА, то есть МАКЕДОНСКА, рис. 5-3.
Рис. 5. Наше чтение надписей на заставке 1519 года
Два знака вблизи щита с кирилловской надписью БОЖ можно прочитать как РУНА, рис. 5-4, пересечения внизу слева как РУСЬКА, рис. 5-5, а справа — как ПЕЧАТА, рис. 5-6. Тем самым, полный выявленный текст гласит: РУСЬ МАКЕДОНСКАЯ, БУКВА, РУССКАЯ ПЕЧАТЬ. Тем самым в болгарской традиции узелковое письмо в заставках сохранилось вплоть до XVI века. Так что « тератологический стиль» означает просто перенесение традиций слогового письма в христианскую письменность с типично языческими звериными сюжетами. Одновременно можно отметить наличие словосочетания РУСЬ МАКЕДОНСЬКА, которое нам не встречалось прежде.
Информация взята с сайта “АКАДЕМИЯ ТРИНИТАРИЗМА”
www.mixei.ru
9.Памятники письменности XI – XV вв.
В условиях раннефеодального государства высокого уровня достигает развитие культуры в целом и письменности в частности. Русь создает свои самобытные произведения (летописи, сказания). Письменность становится уделом не только господствующего класса. Она проникает и в среду ремесленников, торговцев, входит в быт простых людей. Свидетельство тому — берестяные грамоты, наиболее ранние из которых относятся к XI в., а также надписи ремесленников на предметах их труда: изделиях из металла, глины; камня, надписи на фресках и иконах, на церковных стенах.
К сожалению, время донесло до нас лишь минимальную часть поддающихся датировке рукописных источников древнерусского письма, на основе которых исследователи могут делать выводы об особенностях их палеографических данных. Наиболее ранние из рукописных источников относятся ко второй половине XI—XII в. Среди них нужно назвать прежде всего книги «Остромирово Евангелие» (1056—Ю57), два «Изборника» Святослава (1073, 1076), «Мстиславово Евангелие» (1115), а также актовый материал — грамоту великого киевского князя Мстислава Владимировича Новгородскому Юрьеву монастырю (около 1130 г.).
Названные Евангелия и изборники (сборники статей нравоучительного и богослужебного характера)—великолепные образцы книжного искусства Руси. Они сохранили имена писцов и заказчиков. Написаны уставным текстом на пергамене. Страницы книг богато орнаментированы, имеют иллюстрации (миниатюры). Грамота Мстислава Владимировича — образец актовой письменности Киевской Руси. Поскольку она была «жалованной», оформлявшей богатый дар князей Мстислава и его сына Всеволода по случаю освящения храма святого Георгия, «внешность» документа украшалась торжественно: буквы устава были написаны золотом, разведенным на камеди, документ удостоверяла вислая серебряная печать великого князя.
Исключительно важным источником явились и берестяные грамоты, первые находки которых имели место в Новгороде в 1951 г.
10.Рукописный орнамент.
Время позднего устава и его эволюции в полууставное письмо совпадает с распространением нового художественного стиля, получившего названиетератологического, чудовищного или звериного орнамента. Этот орнамент был распространен в XIII и особенно в XIV в. Книги этого периода, как правило, написаны на пергамене. Наибольшее число книг, украшенных орнаментом тератологического стиля, сохранилось в Новгороде и Пскове.
По вопросу о происхождении тератологического орнамента существуют разные мнения. Ряд авторов (Ф. И. Буслаев’, В. Н. Щепкин2) высказывались о заимствовании тератологии от южных славян. Некоторые зарубежные исследователи (венские искусствоведы Иозеф Стржиговский, В. Борн), решая вопрос в духе идеи пангерманизма, утверждали, что Русь восприняла тератологический орнамент из Скандинавии и Северной Германии, что тератологический орнамент Руси был местной ветвью орнамента германо-скандинавского культурного центра. Ряд историков искали корни тератологии на Востоке.
Большинство исследователей (А. В. Арциховский, Б. А. Рыбаков, М. К. Каргер и др.), признавая взаимовлияние русской и южнославянской культур, говорят о самобытности развития русской тератологической орнаментации, о ее связях с древнерусским прикладным искусством, деревянной резьбой, предметами художественного ремесла (из металла, серебра), с местными художественными традициями и фольклорными мотивами3.
Тератологический орнамент был известен во всех рукописных центрах Руси, но подлинного расцвета он достиг в XIV в. в Новгороде. Переход к тератологии был постепенным. Уже в XII в. нарушается строгость старовизантийского стиля. Рядом с натуралистическими изображениями животных появляются фантастические звери, о которых нельзя сказать, кто это — птица, собака или лев. На смену растительным и геометрическим мотивам приходят тератологические комбинации животных форм и плетений из ремней и змеиных хвостов.
Заставка тератологического орнамента не имеет правильной геометрической формы. Она напоминает изображение ткани, по которой «стелется» плоскостной орнамент.; Сверху заставку часто венчает цветочный узор — навершие, углы заставки оформлены византийской веткой. Узор заставки мог состоять из двух симметрично расположенных друг к другу живых существ — чудищ, запутавшихся в ремнях. Ремни исходили из клювов, пастей, крыльев, хвостов, ног чудищ, оплетали их туловище и переходили в «средник»— вертикальное плетение, спускающееся в заставку с навершия и разделяющее ее как бы на левую и правую части.
Из таких же ремней, плетений, нередко завершающихся головами чудищ образовывались инициалы. Для облегчения чтения инициалов которые потеряли рельефность, живописцы стали давать цветной силуэт буквы. В XIII в. в тератологии появился мотив человеческой фигуры. Это так называемые тератологические человечки. В XIV в. они одеты в шапку конической формы. В XIV в. более интересными, чем заставки, стали инициалы, в которых появились целые жанровые сценки с использованием изображения людей. Так, буква «М» изображается в виде двух людей, тянущих сеть с рыбой. Букву сопровождает текст, написанный над фигурами людей и представляющий их перебранку. Буква «Д» изображалась в виде человека, играющего на гуслях. Над буквой имелась надпись: «Царь Давид играет на гуслях».
Основу цвета тератологического орнамента составляет киноварь – краска ртутного состава, огненного оттенка. Применялись также синяя, зеленая, желтая, серая краски и цвет чернил. Для передачи белого цвета использовался естественный цвет пергамена. Золотая и серебряная краски в тератологии не применялись. Тератологический орнамент имел свои местные особенности. Для новгородский тератологии был характерен серо-синий или голубой фон. Псковской тератологии были свойственны более крупные пи величине, чем новгородские, инициалы, преимущественно зеленый колорит фона, использование желтого цвета в контурах рисунка. В рязанских рукописях в качестве фона инициалов использовался зеленый цвет.
Тератологический стиль был характерен не только для рукописей. Он существовал в художественном ремесле (например, кольты, наручи – женские украшения), в архитектурной пластике (рельефы Дмитровского во Владимире, Георгиевского в Юрьеве-Польском, Борисоглебского и Благовещенского соборов в Чернигове). В XV в. тератология угасает. В заставках исчезают изображения ПК рей, остаются только плетения. Так же как и устав, тератология медленнее уходит из пергаменных книг. В появившихся в XIV—XV вв. образцах бумажных книг сочетание тератологии и устава встречает -I и реже, чем в пергаменных книгах. Дольше всего тератологический орнамент продержался в рязанских рукописях (до XVI в.). В конце XIV— начале XV в. получают распространение новые типы орнамента: балканский и нововизантийский. Подобная смена была одним из результатов «второго южнославянского влияния», которым оказалась затронута русская культура в результате наплыва произведений южнославянской письменности в русские земли. В XV в. был распространен главным образом балканский (пленный, или жгутовой) орнамент. В XVI в. он сохраняется на территории Юго-Западной Руси.
Ранний балканский орнамент был простым, без деталей наполнения и, так же как тератологический, рисовался от руки. Со второй половины XV в. он усложняется. Характерными особенностями балканского орнамента были следующие: четкие геометрические круги, вплетенные друг в друга, в несколько ярусов, бесконечная восьмерка, прямоугольные решетки, переплетенные между собой, плетения, образующие сложный без просвета рисунок, напоминающим ткань — рогожку или ковер. Деталями наполнения орнамента были жемчужины, ромбики, точки, крестики, квадраты. Заставка орнамента не имела рамы. Но ее могло венчать навершие в виде Изображения букета цветов. Углы заставки украшались стилизованными цветами, шишками, бутонами. В стиле плетения выполнялись и инициалы, которые стали четкими и легко читались. Яркие образны заставок балканского орнамента имеются в «Апостоле», написанном и 90-х гг. XV в. В этой книге 48 заставок балканского стиля, причем ни одна из них не повторяется. Богатые книжные переплеты XIII—XV вв. имели серебряные оклады. украшенные тисненым рисунком, черною, сюжетными средниками и наугольниками.
studfiles.net
Тератология (стиль)
Тератология от греч τέρας, родительный падеж τέρατος — «чудовище, урод, уродство» и греч λογος — учение — стиль средневекового графического искусства в орнаменте, заставках, инициалах и т п, основанный на нагромождении чудовищно-фантастических образов, звериных, зооморфных и антропоморфных мотивов
В античном искусстве тератологические мотивы зачастую соединялись с сюжетами о битвах богов с хтоническими существами[1]
В Древней Руси тератологический стиль был особенно распространён в XIII—XIV веках[2] и использовался преимущественно для украшения рукописей В рукописных книгах XII—XIV веков, особенно в новгородских и псковских а именно эти районы не пострадали от монголо-татарского нашествия, встречаются так называемые тератологические, «чудовищные», инициалы Они представляют собой причудливые сплетения из фантастических зверей и птиц, словно перетянутых ремнями[3]
Тератологический стиль существовал не только в рукописях, но также в художественном ремесле и в архитектурной пластике[2] К XV веку его популярность постепенно угасла
Примечания
- ↑ Власов В Г Тератологический орнамент // Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства — СПб: Азбука-классика, 2008 — Т 9 — С 484
- ↑ 1 2 Вспомогательные исторические дисциплины, 2017, с 62
- ↑ Аксёнова Г В, 1998, с 20
Литература
- Аксёнова ГВ Русская азбука в инициалах XI-XVI веков — 1998
- Павел Шорин, Галина Леонтьева, Владимир Кобрин Вспомогательные исторические дисциплины — Litres, 2017 — С 60-62
Тератология (стиль) Информацию О
Тератология (стиль) Комментарии
Тератология (стиль)
Тератология (стиль)
Тератология (стиль) Вы просматриваете субъект
Тератология (стиль) что, Тератология (стиль) кто, Тератология (стиль) описание
There are excerpts from wikipedia on this article and video
www.turkaramamotoru.com
ТЕРАТОЛОГИЧЕСКИЙ – это… Что такое ТЕРАТОЛОГИЧЕСКИЙ?
- ТЕРАТОЛОГИЧЕСКИЙ
- ТЕРАТОЛОГИЧЕСКИЙ
- ТЕРАТОЛОГИ́ЧЕСКИЙ [тэратологический], тератологическая, тератологическое (биол., иск.). прил. к тератология. Тератологический кабинет. Тератологический стиль, орнамент (то же, что звериный).
Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940.
.
- терапия
- ТЕРАТОЛОГИЯ
Смотреть что такое “ТЕРАТОЛОГИЧЕСКИЙ” в других словарях:
тератологический — тератологический … Орфографический словарь-справочник
тератологический — чудовищный Словарь русских синонимов. тератологический прил., кол во синонимов: 1 • чудовищный (53) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин … Словарь синонимов
тератологический — ая, ое. tératologique adj. <гр. teras чудовище + logos учение. ♦ Т. стиль. Чудовищный стиль вариант звериного стиля, изображение фантастических и реальных стилизованных пугающих зверей в орнаменте и на декоративных изделиях. Аполлон. Лекс. Уш … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Тератологический — I прил. 1. соотн. с сущ. тератология I, связанный с ним 2. Свойственный тератологии [тератология I], характерный для неё. 3. Принадлежащий тератологии [тератология I]. II прил. 1. соотн. с сущ. тератология II, связанный с ним 2. Свойственный… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Тератологический — I прил. 1. соотн. с сущ. тератология I, связанный с ним 2. Свойственный тератологии [тератология I], характерный для неё. 3. Принадлежащий тератологии [тератология I]. II прил. 1. соотн. с сущ. тератология II, связанный с ним 2. Свойственный… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
тератологический — тератологический, тератологическая, тератологическое, тератологические, тератологического, тератологической, тератологического, тератологических, тератологическому, тератологической, тератологическому, тератологическим, тератологический,… … Формы слов
Тератологический — то есть относящийся к тератологии науке, исследующей аномалии и уродства строения и развития у человека, животных и растений. Первая в России и одна из крупнейших тератологических коллекций начала собираться по указу 1718 г. Петра I (сейчас в… … Физическая Антропология. Иллюстрированный толковый словарь.
тератологический — тератолог ический … Русский орфографический словарь
тератологический — … Орфографический словарь русского языка
тератологический — см. тератология; ая, ое. Т ие явления. Т ие объекты Петровской кунсткамеры … Словарь многих выражений
dic.academic.ru
